Что такое энергосервис и в чем его уникальность, почему не всегда работают его механизмы рассказывает Андрей Николаевич Лихачев - Член Общественного Совета Министерства энергетики РФ, эксперт Открытого Правительства РФ.

Вроде бы очевидно, что пока у нас дешевые энергоресурсы, инвестировать в энергосбережение не слишком выгодно. Означает ли это, что нужно теперь поднимать тарифы, и что все сразу заработает? Конечно, нет! Даже если поднять тарифы, то все равно энергосбережение не «полетит». Инсталляция энергоэффективных технологий требует времени и средств, и невозможно в короткий срок перевести всю страну на новые технологии. Это будет означать, что у многих потребителей технологии останутся «старыми», а тарифы для них станут «новыми», что пагубно, если не сказать, смертельно, отразится и на гражданах и на экономике в целом. А избирательно увеличивать тарифы (только тем, кто проинвестировал в энергоэффективность?!) не просто незаконно, но и абсурдно по сути. А ведь именно это, если отбросить словесную шелуху, предлагается некоторыми чиновниками под видом контроля за ростом суммарных платежей вместо контроля за ростом тарифов. Более того, такой подход просто убьет энергосервис, т.к. источником возврата инвестиций является экономия затрат на энергоресурсы. А если их изымать под «утешение», что общий размер суммарных платежей не изменился, то это значит залезть кому­то в карман и, извините, «слямзить» чужие деньги. Многие после этого будут инвестировать в энергосбережение?!

Еще одно расхожее заблуждение, которое присутствует во многих головах (и даже ряда депутатов профильного Комитета Госдумы!). Я имею в виду априорное осуждение появления котельных в противовес существующим ТЭЦ под видом борьбы за экономию газа. Был даже запущен такой термин: «котельнизация страны», разумеется, с негативным оттенком. Но экономия природных ресурсов ради самой экономии не является самоцелью. Нам нужно снижение себестоимости, затрат. А в тех случаях, когда потребитель должен оплачивать действительно экономичное тепло от ТЭЦ, удаленной на значительное расстояние, по цене выше (из­за высоких затрат на его транспортировку), чем неэкономичное тепло от расположенной рядом котельной… Энергоэффективность – это не про то, чтобы из недр добывать меньше газа, а про то, чтобы стимулировать модернизацию и технологии, снижать расходы.

Надо различать, чего же мы все­таки хотим от энергоэффективности: цифр для отчета, или денег в кошельке. Дошло до того, что при переводе, например, ТЭЦ, с неэкономичных (например, мазут) на экономичные (газ) виды топлива, действующей нормативной базой признается только экономия «тонн условного топлива» и соответственно, гарантируется неизъятие из тарифов только этой величины экономии, а гигантская разница в цене на топливо изымается при последующем тарифном регулировании. Но ведь очевидно, что экономия ТУТов – копейки по сравнению с экономией денег, которые не смогут окупить инвестиции!

Не будем забывать, есть две группы интересантов: потребители и производители, между которыми существуют противоречия. Если на то пошло, то если потребители потребляют меньше, это приводит к выпадающим доходам производителя, который будет стремиться… переложить их в тариф. Значит, выиграть в одиночку невозможно, нужны такие решения, которые, по возможности, учитывали бы интересы обоих. В идеале, «выиграл – выиграл». Тот, кто думает, что это невозможно, ошибается. Но об этом чуть позже.

Теперь давайте посмотрим, почему не «летит» энергосервис. Причин несколько.

Первая. Как известно, величину энергопотребления после проведения энергоэффективных мероприятий нельзя напрямую сравнить с предыдущим сезоном из­за многих факторов: погода была теплее или холоднее, больше или меньше солнечных дней, у потребителя появилось больше электроприборов и т.д. и т.п. Поэтому проводится верификация достигнутых результатов с применением различных методик. Но это условные значения. Они про то, как могло бы быть, если бы не инсталляция энергоэффективных решений.

Но если вы снизили потребление энергоресурсов за счет новых технологий, в вашем балансе не появится строчка «экономия», у вас снизится показатель «расходы на покупку ресурсов». При сокращении затрат появляется прибыль, а где прибыль, там и налоги. Поэтому, когда вы хотите заплатить за энергосервисный контракт, привязавшись к достигнутой экономии, фактически вы должны еще и уплатить налог на прибыль. Нужно ли напоминать, что экономика энергосервиса при низких тарифах на энергоресурсы не выдержит такого обременения?! Следует также иметь в виду, что затратами распоряжается менеджмент, а прибылью – акционеры. Поэтому, когда менеджмент экономит, получая таким образом прибыль, то дальше может наступить разрыв в логике: совет директоров может принять любое решение относительно распределения прибыли. Это риск, который ниже в тех предприятиях, где владельцы глубоко погружены в операционную деятельность. Но есть несложное решение, снимающее этот риск. Просто нужно разрешить предприятиям относить затраты по энергосервисному контракту на их себестоимость. Тогда решится и проблема избыточного налогообложения, и риски корпоративных процедур.

Для бюджетных учреждений все еще сложнее. Бюджет, как известно, не имеет прибыли. До недавнего времени вообще не было такой статьи в бюджете, из которой можно было оплачивать энергосервис. Пару лет назад был сделан гигантский шаг вперед: относить расходы по энергосервисному контракту стало возможным на те статьи расходов госучреждений, из которых оплачивается потребление коммунальных ресурсов. Однако осталась проблема – бремя доказывания наличия экономии возложено на директоров бюджетных учреждений. А финансовые и контрольные подразделения органов власти таким доказательствам, как бы это помягче сказать, не слишком охотно верят.

Снять проблему, как в случае с бюджетом, так и в случае с бизнесом, можно довольно просто. Нужно создать институт верификации – подтверждения достигнутого результата соответствующими специализированными компаниями по аналогии с финансовым аудитом. Только, к сожалению, слово «энергоаудит» сейчас уже успели дискредитировать. Нужно чтобы энергоаудиторские компании занимались исключительно этим видом деятельности и несли ответственность за результаты своих заключений. А сами результаты должны быть зафиксированы в виде документа в едином, всеми признанном формате. Тогда у финансистов не будет возникать вопросов.

Вторая причина. Доступ к капиталу. К примеру, Центробанк до недавнего времени требовал стопроцентного резервирования от банков сумм, выдаваемых на кредиты под энергосервисные контракты. У ЦБ есть нормативы, которые он доводит до банков – какое обеспечение под какую категорию кредитов попадает, и такие проекты должны быть стопроцентно резервированы. К чему это приводит? Стоимость денег сразу увеличивается в два раза, по сравнению с любым другим проектом.

Третья причина. Собственный капитал. По разным оценкам, потенциал российского рынка энергосервиса составляет до 500 млрд рублей в год*. Банки требуют инвесторам вкладывать в проект не менее 20% собственного капитала, что составляет 100 млрд рублей, а это – огромная сумма! Кто ею может располагать? Если посмотреть на рынок ЭСКО, то это – молодые компании, зачастую реализующие start­up и не имеющие такого объема свободных средств. Крупные же компании, самостоятельно проводящие энергосервисные мероприятия, расходуют собственные средства (или привлекают кредиты) под свои основные виды деятельности, к которым энергосбережение не относится.

* Обзор рынка энергосбережения и энергоэффективности в России. РБК research.

Четвертая причина. Как правило, когда идет рост энергопотребления, то производителю приходит сигнал – «есть спрос». Его можно попытаться удовлетворить, привлекая инвестиции. А вот когда потребление начинает сокращаться, то к производителю сигнал проходит с запаздыванием (производитель ведь не знает: это кратковременный спад или долгосрочный тренд, – и не торопится принимать меры, надеясь «переждать»). К этому моменту начинает копиться убыток, но источника его покрытия нет и не будет. Мы точно знаем, какие инвестиции нужно сделать для того, чтобы избавиться от убытков – необеспеченного деньгами «хвоста». Но проблема в том, что у предприятия уже нет свободного потока, чтобы обеспечить возврат инвестиций в энергоэффективность. Это сразу загоняет ситуацию в тупик.

В Нижнем Тагиле, к примеру, была очень характерная ситуация: нужны не такие уж большие инвестиции, для того, чтобы больше не генерировались гигантские ежегодные убытки. Но даже в этом случае у инвестиций, которые необходимы, нет источника возврата.

Еще раз. Убытки, которые ежегодно генерируются, гораздо больше инвестиций, которые нужны для того, чтобы больше не генерировать эти убытки. Тем не менее, пока не будет найден источник, никакой инвестор туда своей копейки не вложит. У ресурсоснабжающих организаций, конечно же, должен быть стимул, чтобы при появлении рыночного сигнала на сокращение потребления, снижать постоянные издержки. А главное, источник. Этой цели может служить и так называемый инвестиционный тариф (когда регулятор – ничего не поделаешь – поднимает тариф на ограниченное время на величину, позволяющую окупить инвестиции), или специальный механизм типа «Белый сертификат» по аналогии с историей квот по киотскому протоколу, эмитентом которого (и приобретателем убытков!) будет государство. В конце концов, наше государство само должно стать инвестором в собственную страновую энергоэффективность! Это и есть модель «выиграл – выиграл», когда потребитель сэкономит на потреблении, а производитель на снижении постоянных затрат. Только у потребителя источником для возврата инвестиций служат сэкономленные средства от переменных затрат (покупной энергии), а у производителя – от постоянных (впрочем, многие производители энергии выступают и как потребители, закупая топливо; в этом случае они выступают в роли потребителей). И в этом им необходимо помочь, создав специальный рынок капитала под снижение этих постоянных затрат.

Сегодня энергосервис не летает, наверное, в 90% случаев от нашей искусственной бюрократии, которую мы сами благополучно создали. Это не критика этой бюрократии, а констатация того, что нами созданы механизмы, которые действовали в свое время, когда их вводили, вполне разумно и рационально. Просто времена меняются, и следует внимательней смотреть на эти «узкие места». Уникальность энергосервиса состоит в том, что это не прогноз, будет ли пользоваться спросом товар, который вы намереваетесь произвести, а это – уже оплаченный спрос. Те, кто нуждается в энергосервисе, уже потребляют энергоресурсы, уже за них заплатили и регулярно платят. Этот спрос подтвержден платежеспособностью, поэтому на этих деньгах не больший риск, а наоборот меньший риск.

Источник: РЭЭ